Игорь Москвин - Петербургский сыск. 1870 – 1874
– Вы хотите сказать, – вскочил Кособрюхов с горящими глазами, – что это я себя же обокрал?
– Господин Кособрюхов, я только хочу, чтобы вы припомнили, говорили ли с кем—либо о деньгах? Кто мог знать, где они хранятся? Как же вести расследование, если вы ничего толком не можете сказать?
– Да я бы рад, но я ничего никому не говорил, а уж тем более деньги не показывал. Не имею надобности в хвастовстве.
– Хорошо, – Путилин прошел по гостиной и остановился у единственного окна, выходящего на пустой в дневной час Кузнечный переулок, – значит, не можете сказать, откуда узнал, злоумышленник не только о деньгах, но и где они лежат и еще более важное, что он знал, где вы прячете ключ.
– Ну, – Николай Фомич начал ходить по комнате, то и дело, натыкаясь на один и тот же угол стола, морщился, но не переставал делать три шага к окну, три обратно, – ничего не понимаю, – наконец, он остановился, пожал плечами, – это за гранью моего понимания.
– Всегда находится простое решение, – Иван Дмитриевич стоял спиной к находящимся в гостиной, словно был занят размышлениями. Преступник, в самом деле, не мог с улицы видеть стоящего у комода хозяина, Путилин убедился еще внизу, когда рассматривал окна квартиры Кособрюхова. Тогда как? Складывалось такое впечатление, что он стоял рядом, невидимый и наблюдал, хотя мог воспользоваться ключом, но сперва попытался взломать. Значит, догадался, где висит заветный кусочек металла только здесь, а видел, что хозяин подошел к шкапу и сунул за него руку. Итак, – Миша, подойди ко мне.
Жуков подошел ближе.
– Вот дом, видишь, что напротив? – Сказал он довольно тихо, что находящиеся, хоть и напрягали слух, но ничего не услышали.
– Да.
– Будь любезен, дружок, проверь квартиры на втором и третьем этаже, пожалуй, с окном напротив и выше него.
– Вы думаете?
– Миша, – повысил голос Иван Дмитриевич, – я просил, что тебя сделать? А не препираться, ступай.
Помощник начальника стрелой вылетел из гостиной, Путилин обернулся к хозяину.
– Скажите, а шторы у вас всегда открыты, как сейчас.
– Да, мне нравится, когда светло в гостиной.
– Понятно, в каких купюрах были ваши средства?
– В процентных бумагах по тысяче шестнадцать штук и двадцать банкнот по сто рублей уже деньгами.
– Значит, есть сотенные, это уже легче. Вы случаем номера не переписали?
– Только «процентовок», вам может помочь?
– Да, я думаю, поможет, если злоумышленник захочет потратить деньги в столице.
– А если нет?
– Россия велика, – уклончиво начал Путилин, чтобы не расстраивать Кособрюхова, – номера мы разошлем, но сами понимаете, что преступник не побежит завтра тратить похищенные деньги, а может придержать и тогда пройдет довольно много времени прежде, чем что—либо вскроется.
– О Боже! – Николай Фомич схватился за голову и в изнеможении упал на кресло, хорошо, что оно оказалось рядом, иначе точно пришлось бы вызывать доктора к хозяину. – Не видать мне ни поместья, ни домика, ничего, столько трудов и все напрасно.
– Николай Фомич, – впервые Иван Дмитриевич назвал обокраденного по имени – отчеству, хотелось успокоить, – не все потеряно. Есть некоторая надежду на благополучный исход вашего дела.
– Вы не обманываете меня? – Хозяин поднял глаза, покрытые пленкой слез на Путилина.
– Отнюдь, я не привык шутить такими делами, вот и Василий Евсеевич может подтвердить.
Пристав только кивнул головой и что—то невнятное сказал, видимо, не слушал слов Путилина, занят был своим и с подозрением смотрел на Кособрюхова. Можно было по лицу подполковника прочитать: «Врёшь ты, братец, сам деньги промотал, вот и хочешь вину на другого повесить, не выйдет, вижу тебя насквозь».
Через некоторое время вернулся радостный Миша, он в несколько шагов пересек комнату.
– Иван Дмитрич, я тут у дворника узнал, что, напротив, на втором этаже проживает статский советник Верховцев, занимает высокий пост в Министерстве Уделов, а на третьем любопытно, вторую неделю поденщики делают ремонт, там их четверо, все из Санкт—Петербургского уезда Белоостровской волости.
– Вот такого я и ожидал, – потом произнёс громко, – господа, я вынужден на пол часа вас покинуть, неотложное дело, прошу меня подождать, думаю. некоторые обстоятельства в нашем деле я смогу прояснить.
Путилин направился в дом напротив, чтобы самому побеседовать с дворником, с проживающими на втором этаже и в первую очередь его заинтересовали поденные рабочие.
– Скажи—ка, любезный, – Иван Дмитриевич стоял во дворе дома с дворником, который был само внимание и учтивость, когда узнал, что удостоился разговора с самим начальником сыскной полиции, – давно ли поденщики работают в квартире.
– Ежели быть точным, то неделю и пять деньков.
– Тебе велели за ними следить?
– Так точно, за ними глаз да глаз нужен, не ровен час, утащат чего, а господин Смирнов очень на меня рассерчают.
– Сколько их там работает?
– Трое.
– Ты же моему помощнику сказал, что четверо их?
– Было четверо, но вот второй день втроём ходют.
– Интересовался, что с четвертым?
– Так точно, говорят, уехал в родные края.
– Что так срочно, не говорили?
– Молчаливые они по большей части, но дело знают хорошо, господин Смирнов довольны.
– Проводи меня к ним, только не надо потом им рассказывать, что начальник сыскного отделения заходил, узнаю.
– Ваше Превосходительство, да упаси Господь!
– Если спросят, ненароком, заходил, мол, любопытный сосед.
Путилин в сопровождении дворника поднялся на третий этаж, с важным видом, заложив руки за спину, прошелся по квартире, останавливаясь у каждого окна, будто бы обозревая улицу.
Один из крестьян—поденщиков украдкой бросал взгляды, делая вид, что очень занят работой. Казалось, его очень уж заинтересовал пришедший господин. Путилин остановился у очередного окна, Миша, увидев начальника, сперва постоял у комода, а потом пошел к потайному месту, где спрятан был ключ. Иван Дмитриевич не уловил минуты, да и не видел полностью Жукова.
– Любезный, как бы попасть в квартиру этажом ниже?
– Нет, ничего проще именно сегодня.
– Отчего так.
– Господин Верховцев на службе, ихний сынок Тимофей Иваныч только уехали, как всегда развлекаться. Нина Петровна к сестрице укатили.
– А ты откуда знаешь?
– Горничная сказывала.
Дверь открыла молодая девушка с миловидным личиком и большими голубыми глазами в белоснежном накрахмаленном переднике, ей что—то шепнул дворник, указав подбородком на стоявшего рядом хмурого господина и горничная, ступив в сторону, пропустила Ивана Дмитриевича в квартиру. Он, не испрашивая позволения, прошел в интересующую его комнату и к тому окну, ради которого он зашел сюда.
Жуков опять постоял у комода и прошел к шкапу, потом шагнул к окну. Иван Дмитриевич удовлетворенно кивнул головой и тоже направился к выходу.
Уже на лестнице поинтересовался:
– Ты сказал, что сын Верховцева поехал развлекаться? Служит где?
– Никак нет, как университету окончили, так нигде не служат и на счет батюшки проживают.
– Сколько ему лет?
– Двадцать пять на прошлой неделе миновало, вот они до сих пор и празднуют.
– Часто развлекается?
– Да, у них, почитай, каждый день праздник.
– Так теперь к поденщикам, где они проживают?
– Тут недалече, на Лиговском, – и дворник назвал дом, в самом деле, оказалось недалеко.
– Их имена известны?
– Так точно, переписаны у меня.
– Ты грамоте обучен?
– Есть немножко, писать с трудом, но могу, а вот чтение мне не далось.
– Давай имена.
Через четверть часа Путилин поднимался в квартиру обокраденного, тот так и сидел, опустив голову на руки.
– Могу вас обрадовать, Николай Фомич, не все потеряно, есть все—таки надежда, и мы имеем двоих подозреваемых и я не до конца уверен, но догадываюсь, как была совершена кража.
– Вы, в самом деле, найдете преступника? – Приободрился Кособрюхов и у него сверкнули искорки радости в глазах.
– Думаю, да.
– Спаситель мой, век не забуду. Николай Фомич бросился на колени и схватил кисть Путилина, чтобы поцеловать. Иван Дмитриевич спрятал руку за спину, словно нашкодивший школяр:
– Полно вам, – сказал он строгим голосом, – полно, у меня служба такая и я стараюсь по возможности ее выполнять достойно и поднимитесь, вы не аленький ребенок, – сказал он более раздраженно, – а солидный почетный гражданин и не забывайте сего факта.
Смущенный Кособрюхов поднялся с колен и, стараясь ни кому не показывать глаз, отошел в угол, чтобы там схоронится, лицо его горело от макушки до шеи.
– Теперь, господа, для продолжения розысков я должен проверить некоторые факты, которые прольют свет на нынешнее преступление. Надеюсь, до скорого свидания, разрешите откланяться.
